- И вообще, это не может считаться педофилией, - номер Второй, самый старший и рассудительный из всей команды, поднял палец. – Педофилы – это те, кого тянет именно на детей, и у кого встает на всякие там детские черты, сияющие глазки и прочее. А Итачи-тайчо никогда не ведет себя, как ребенок. Так что мы нормальные, - заключил он, для убедительности кивая головой.
- Точно, точно, - радостно согласился Третий.
- И мы не педофилы.
- Абсолютно! – энергично тряхнул головой Третий, восхищенный найденным доказательством собственной неизвращенности.
- Однозначно.
- Итачи-тайчо! – Первого не зря частенько сравнивали с огромным сторожевым псом: голос у него был соответствующий – громкий и раскатистый.
Итачи, мирно метавший в цель сюрикены поодаль от шушукающихся подчиненных, отвлекся от своего занятия и повернулся к подбегающему со стороны Конохи Первому, вопросительно глядя на него.
- Итачи-тайчо, я вам данго принес, вы же любите, да? – мужчина почесал в затылке, переминаясь с ноги на ногу, и неуклюже сунул в руки едва достающему макушкой ему до груди капитану картонную коробочку «на вынос». Подобные проявления нежных чувств были для Первого в новинку, и он явно чувствовал себя не в своей тарелке.
Глаза Итачи вспыхнули.
- Данго!
Второй и Третий изумленно наблюдали за тем, как их капитан с восторгом уничтожал сладости, пытаясь одновременно благодарить Первого и рассказывать ему о том, как родители запрещают ему есть сладкое, потому что это вредно, а он ведь шиноби и у него не должно быть проблем со здоровьем, но данго – его самое-самое любимое, и как хорошо, что Первый их ему принес...
Двое АНБУвцев переглянулись и обреченно повесили головы.
- Мы педофилы.

2. «Те дни».

- Тайчо-о-о, - Третий потянулся к пряжке капитанского пояса, но Итачи перехватил его руку.
- Не сегодня.
- Но почему? – жалобно вопросил Третий, выразив тем самым и недоумение своих товарищей, собиравшихся было присоединиться.
- Потому что у меня… «те дни», - объяснил Итачи, оправляя жилет.
- В смысле, «те дни»? – не понял Первый. – Тайчо, вы ж не баба… вроде как. Хотя похожи.
Второй несильно треснул его по затылку.
- Да не эти! – покраснев, возмутился Итачи. – Другие дни. Ну, короче… У нас, Учиха, такое бывает. Шаринган потребляет много чакры и от этого быстро изнашивается. Поэтому периодически его клетки должны полностью меняться, причем намного чаще, чем в остальном организме. В эти дни жутко болит голова, зрение ухудшается и постоянно скачет настроение. Так что я не в кондиции. Извините.
- О-о… - сочувственно протянули АНБУ.
- И что, у вас каждый месяц такое? А мы и не замечали, - пробормотал Второй.
- Нет, не каждый месяц. Раз в полгода, - пояснил Итачи.
- Как линька у животных? – догадался Первый. – Ай! Хватит меня бить!
Второй удовлетворенно отряхнул руки.
- И долго эти самые дни длятся? – поинтересовался Третий, в душе уже оплакивая долгие ночи, не озаренные нежными ручками и пухлыми губами капитана.
- Недели две, - дружелюбно ответил Итачи, разбивая тем самым последние надежды Третьего. – Так что… вы не удивляйтесь, если я вдруг более резким буду. Голова очень болит, - он обезоруживающе взглянул на подчиненных большими бархатно-черными глазами, и АНБУвцы растаяли.
* * *
С миссии трое мужчин приползли выжатые, как лимоны. Если им раньше казалось, что Итачи чрезмерно строг и поддерживает слишком жесткую дисциплину, теперь они поняли, что значит по-настоящему суровый Итачи. Таких репрессий они еще не видели. А еще это значило, что они закончили задание намного раньше срока, и вместо того, чтобы провести остаток отведенного на него времени, отдыхая в какой-нибудь гостинице с горячими источниками и отдавая должное их маленькому соблазнительному капитану, теперь они просто получат новую миссию. Гораздо раньше.
Итачи действительно немного хуже видел (что не мешало ему строить своих подчиненных только так), и Шаринган его казался не таким ярким, как обычно. По вечерам он мрачно глотал таблетки и злобно сверкал красными глазами, стоило кому-то из АНБУвцев пошевелиться, отчего те мечтали забиться куда-нибудь в уголок и представить, что их тут нет. Зато по утрам на Итачи нападало печально-депрессивное настроение, и от его трагичного вида начинала киснуть и троица его товарищей по команде. О том, чтобы приблизиться к нему, было боязно даже думать.
В общем, в течение этих двух недель несчастный отряд Итачи выполнил три миссии. После которых даже на Первого было больно смотреть: его могучие плечи опустились, лицо несколько вытянулось, и общий вид напоминал скорее не пса, а понурую лошадь.
Четвертая миссия была совсем короткой и завершилась в два дня. В придорожной гостинице, где они остановились, им предоставили только одну комнату на четверых, и трое АНБУ заранее содрогались в предчувствии очередного сеанса прожигания их жалких тушек проклятым регенерирующим Шаринганом. Однако, к счастью, Итачи сразу же отвернулся к стене и уснул, позволив подчиненным с облегчением выдохнуть и тоже улечься спать, не дергаясь на каждом шагу.
Зато утро их оказалось весьма неожиданным. Первый проснулся оттого, что на нем кто-то ерзал, и, открыв глаза, обнаружил прямо перед собой счастливое (насколько это было ему доступно) лицо Итачи.
- Голова перестала болеть! – радостно объявил он, стягивая с Первого одеяло и легонько пиная ногой спящего неподалеку Второго. Активированный Шаринган в глазах Учихи выглядел таким же ярким, как раньше, если не еще ярче. – Так что подъем. Мне надо развеяться после двух недель физических мучений, – он снова поерзал на бедрах у Первого, заставив того застонать и притянуть мальчишку к себе. Сонные Второй и Третий маячили где-то у капитана за спиной, еще не совсем вникнув в ситуацию, но уже проникаясь общим настроением.

3. BDSM.

Цепочка, прикрепленная к ошейнику, тихо позвякивает, когда он, стоя на коленях у ног Господина, сидящего на высоком кресле, скользит пальцами по его бедрам, лаская его кожу.
- Кому ты принадлежишь? – в голосе Господина столько стали, что не подчиниться ему невозможно, но подчиняться ему – сладкое удовольствие.
- Вам, Господин! – он склоняется еще ниже, чувствуя, как натягивается цепь, заставляя ошейник чуть придушить его, и целует ноги своего Господина, такого сильного, такого властного… Он готов делать все, что Господин прикажет ему, и любую боль, которую Господин захочет причинить ему, он вытерпит с радостью, с извращенной радостью быть побежденным, быть ниже, быть в подчинении…
Первый и Второй, связанные и прикованные наручниками к кровати в углу, протестующе заныли, требуя уделить внимание и им. Итачи вздохнул и рассеянно покачал изящной белой ножкой, заставив Третьего сглотнуть, завороженно следя за ее движением. Ролплэинг – это, конечно, весело… Но слишком утомительно. Лежать бы сейчас, как обычно, и получать удовольствие…
Итачи снова вздохнул и дернул цепочку, подтаскивая Третьего ближе.

4. Совершеннолетие.

Хозяйка маленькой гостиницы шла по коридору второго этажа, зорким взглядом окидывая окружающее пространство и проверяя, все ли в порядке в ее драгоценном заведении. Около номера, который занимали четверо ниндзя из Конохи, она внезапно остановилась, привлеченная доносившимися из-за двери звуками. Громкие стоны, оханье и вскрики.
«Ах вы гады, - подумала хозяйка, гремя увесистой связкой ключей в поисках нужного. – Неужто девок из соседнего бара понавели? А еще шиноби!» Ключ повернулся в замке, и женщина распахнула дверь, уже готовая вышвырнуть проституток из ее гостиницы…
Чтобы встретится с четырьмя парами широко раскрытых глаз: трех мужчин в остатках их шинобивской формы и полностью раздетого мальчика-подростка. Который сидел верхом на одном из мужчин, а у других…
Мозг хозяйки скрипнул и отключился.
- Да вы… Да как вы...?
В следующую секунду мальчик соскочил со своего товарища (товарища?!) по команде, заставив того невольно выдавить тяжелое «ах», и оказался рядом с пораженной хозяйкой.
- Между прочим, - деловым тоном заметил он, - за то, что вы видели лица членов АНБУ, вас полагалось бы убить. Однако я, так и быть, не стану принимать таких кардинальных мер, если вы немедленно покинете эту комнату и будете держать язык за зубами.
- Но… Но они тебя… - хозяйка непонимающе смотрела сверху вниз на подростка. – Это же растление несовершеннолетнего!
Мальчик чуть наморщил точеный носик.
- Я их капитан, и они обязаны делать то, что я им прикажу. Не так ли? – он слегка повернул голову назад. Трое мужчин энергично и, как показалось хозяйке, немного испуганно закивали.
- К тому же, - добавил мальчик, - по законам моего клана я уже совершеннолетний. Так что я имею полное право распоряжаться собой. Спасибо за заботу, не волнуйтесь, и в следующий раз стучите, - с этими словами он аккуратно, но решительно вытолкал неспособную сопротивляться от количества обрушившейся на нее информации женщину в коридор и захлопнул за ней дверь.
- Что? – удивленно спросил Итачи, поймав на себе ошеломленные взгляды подчиненных.
- Да так, ничего, - неуверенно хмыкнул Второй. – Эй, капитан… А вы что, правда совершеннолетний по меркам вашего клана?
- Учиха считается взрослым с того дня, как он впервые исполняет Гокакью но дзюцу, - объяснил Итачи, отряхивая руки.
- А-а, - протянули АНБУ.
- Капитан, а сколько вам лет было, когда вы это сделали? – Третий с любопытством приподнялся на локте.
- Пять, - безмятежно ответствовал Учиха, возвращаясь к разложенному футону. – Ну что, на чем мы остановились?
Трое мужчин переглянулись. Лица у них были несколько бледными.
- Что-то мне расхотелось, - пробормотал Второй, опуская глаза.
- Да, и мне, - промямлил Третий. Первый молча шарил по полу в поисках своих штанов.
- Эй, вы чего? – Итачи непонимающе оглядел своих подчиненных. – Эй, мы так не договаривались! Вас что, хозяйка смутила?
- Да нет, так, ничего, - Второй быстро затягивал на поясе ремень. Воображение старательно рисовало маленького, милого пятилетнего Итачи, с пухлыми щечками и большими невинными глазами. Почему-то очень хотелось передушить этих Учих, всех.
Ну и себя заодно.

5. Форма.

- Что, опять?! – лицо заведующего складом не выражало ничего, кроме высшей степени возмущения. – Снова выдать для него новую форму?!
Трое АНБУ обменялись взглядами и твердо кивнули. Сам капитан при разговоре не присутствовал – он отчитывался перед Хокаге о задании.
- Вы что, издеваетесь надо мной? – завскладом категорично скрестил руки на груди. – Вы хоть понимаете, что его размер – это дефицит, такую маленькую форму и не шьют почти! Что вы там на миссиях делаете, а? Нет, я понимаю, опасные задания, одежда по-любому должна рваться, но почему у вашего капитана расход в два раза выше обычного?!
АНБУвцы снова переглянулись – на этот раз несколько смущенно.
- Дык… Ну так… Что ж тут… - глубокомысленно выдал Первый.
- Пацан же, - не менее глубокомысленно ляпнул Третий. – У них всегда все рвется.
Второй в отчаянии хлопнул себя по лбу.
Завскладом обвел их мрачным взглядом и, бормоча себе под нос что-то нелицеприятное, бухнул перед ними на стол сверток с одеждой.
- Держите. Но учтите: если он и на этот раз ее порвет – будет зашивать сам!
С этими словами заведующий повернулся к бормочущим благодарности посетителям и, сердито топая, удалился вглубь склада.

- Нет, я это зашивать не буду, - Итачи с холодным спокойствием оглядел подчиненных. – В конце концов, я ее не рвал.
Они находились в просторном номере гостиницы – ради разнообразия хорошей, комфортабельной и даже с горячими источниками.
- Это все ты виноват, - Третий больно ткнул Первого локтем под ребра. – Ты этими своими ручищами ногу сломать можешь, без всякой чакры. Контролировать надо порывы страсти, - ядовито закончил он.
- Ишь, затявкал, а сам-то? – возмутился Первый. – Я, по крайней мере, не рву одежду специально, как некоторые извращенцы, у которых от этого встает.
- Ах так? Да ты…
- Хватит, - негромко сказал Итачи. Первый и Третий тут же замолчали.
- Форму будете зашивать вы. Оба.
Учиха порылся в своей сумке, вытащил из нее два мотка ниток, конвертик с иголками и вручил двум подчиненным.
- Я пошел в онсен. Чтобы, когда я вернусь, все было готово, - он получше запахнул гостиничный халатик и, прихватив полотенце, направился к двери.
Второй, одежду не рвавший и поэтому в разговор не вмешивавшийся, быстро понял, что если он останется здесь, его тоже припашут к кройке и шитью.
- Капитан, а можно я с вами? – с надеждой воскликнул он. Итачи остановился, внимательно оглядел его и, наконец, милостиво произнес:
- Можно.
Второй радостно подхватил полотенце и ускакал за мальчиком, громко захлопнув за собой дверь.
- Вот гад, - завистливо протянул Третий, проедая взглядом деревянную поверхность двери. – Небось, на коленки его посадит…
- Не трави душу, - буркнул Первый. – Ты что возьмешь, рубашку или жилет?
Они печально оглядели небольшую кучку сваленной на полу одежды. Работы предстояло достаточно.

6. Сухой расчет.
- Капитан, а все-таки, почему вы нам все это позволяете? – Третий, вытянувшийся на футоне поодаль от остальных, положил голову на локоть и, жмурясь от удовольствия, наблюдал, как Второй задумчиво играет волосами мальчика.
Итачи, уютно свернувшийся у того под боком, открыл глаза и удивленно посмотрел на Третьего.
- А разве не понятно? Этим я даю вам временную иллюзию власти над собой, что еще больше привязывает вас ко мне и, таким образом, обеспечивает идеальную преданность и подчинение, причем не из-за простого соблюдения субординации или страха, а по собственному желанию. Это удобно. Плюс помогает сохранению гармонии в команде.
Третий напрягся, и даже Второй перестал перебирать черные пряди.
- Что… правда? – Третий шокировано смотрел на своего маленького капитана, не в силах поверить в такое предательство. – Неужели… Неужели просто из сухого расчета?
- Разумеется, - серьезно кивнул Итачи, а потом не выдержал и фыркнул, заулыбавшись. – Ох, какие же вы легковерные…
Третий облегченно выдохнул, расслабляясь, а Первый, взволнованно поднявший было голову, вновь опустился на подушку, коротко хохотнув. Второй вернулся к своему занятию.
- Так почему? – все-таки опять полюбопытствовал Третий.
- Да приятно это, приятно, - Итачи закрыл глаза и подтянул к себе одеяло. – Я не очень привык к тому, что мне оказывают внимание, - помолчав, добавил он. – То есть именно мне, а не гению клана Учиха, занимающему такое-то положение. Это тоже… приятно.
- Ааа, - тихо протянул Третий, не зная, что еще сказать, но надеясь, что голосом удалось выразить то тепло, что сейчас растекалось у него в груди. Он тоже сомкнул веки и поудобнее устроился на футоне, готовясь отбыть в страну снов, полных Итачи в разных видах, сладких объятий и вообще многого чего сладкого.
- Спокойной ночи, капитан, - глухо пробормотал уже засыпающий Первый. Второй только ближе притянул мальчика к себе.
Никто из них не видел, как глаза Итачи лукаво блеснули из-под густых ресниц.